Бокий при докладе Сафонову о выполнении задания виноватым голосом произнес:

— Весь боекомплект израсходовал...

Вместо укора за допущенные в бою промахи командир крепко пожал Николаю руку и поздравил с победой. Так был сдан Николаем Бокием экзамен на зрелость.

Частенько обучение молодых летчиков Сафонов проводил непосредственно в боях. Товарищи Сафонова нередко недоумевали: зачем он с собой в качестве ведомого берет необстрелянного юнца? Разве можно рассчитывать на такое прикрытие в бою?

У Сафонова на этот счет было свое мнение. Как правило, самолет противника он сбивал с первой атаки. Но когда за ним шел неопытный летчик, Сафонов стремился только «подранить» противника, а затем командовал по радио:

— Выходите вперед! Теперь вы командир, а я ведомый. Видели, как я его стукнул? Вот и повторите. Бейте по другому мотору...

Получив такой приказ, молодой летчик преображался. Ему хотелось быть таким, как и его командир. Вражеский пилот маневрировал, рассчитывая уйти, а пилоту казалось, что враг от него уйдет раньше, чем он по нему успеет выпустить хотя бы одну очередь. Волнуясь, летчик открывал огонь и, конечно, впустую жег боекомплект.

Тогда в эфире раздавался спокойный голос Сафонова: [177]

— Ну кто же так стреляет? Разве я так вас учил? Спокойно, не спешите. Так. Так, подойдите к нему поближе... А теперь бейте! Короткими очередями, прицельно. Хорошо, хорошо. За себя не беспокойтесь, я вас прикрываю...

Летчик успокаивался, послушно выполняя все рекомендации Сафонова, добивал вражескую машину.

После посадки Сафонов отдавал распоряжение начальнику штаба:

— Сбитый самолет записать на боевой счет ведомому.

А сколько было таких распоряжений? Знают об этом только сафоновцы...

Характерным для Сафонова было то, что он не терпел штампов. В каждый бой он стремился внести что-то новое. Творческое отношение к воздушному бою он прививал и своим летчикам.

Довелось ему однажды вести группу из пяти машин на перехват вражеских бомбардировщиков, которые собирались сделать налет на наши передовые позиции. Сафонов после взлета повел ведомых в море, где группа набрала высоту три тысячи метров. Летчики четко выдерживали боевые порядки. Выведя группу точно в заданный район, советские летчики заметили более двух десятков вражеских бомбардировщиков. Создалось очень выгодное положение для атаки. Однако Сафонов не спешил отдавать соответствующую команду. И здесь, всматриваясь в небо, он обнаружил большую группу вражеских истребителей прикрытия. По скромным подсчетам Сафонова, л воздухе находилось в общей сложности около 40 машин гитлеровцев.

Решение созрело молниеносно. Сафонов повел свою пятерку в сторону солнца. Теперь она стала невидимой для противника. Сафоновцы перестроились, сделали резкий поворот и клином пошли на сближение с бомбардировщиками.

«Первый удар должен быть результативным и ошеломляющим, так, чтобы можно было успеть сделать и второй заход. Истребители, пожалуй, не смогут нам помешать. Главное — сбить бомбардировщиков с курса и не дать им возможности отбомбиться по цели», — подумал Сафонов.

Советским летчикам удалось скрытно подойти к фашистским машинам на дистанцию порядка 300-400 метров. Пальцы летчиков-истребителей уже готовы были нажать на гашетки... Лишь усилием воли они сдерживали [178] себя. Бить нужно было только с предельно короткой дистанции и по уязвимым местам. Теперь время!!! Почти одновременно заговорили пушки и пулеметы североморцев, и три фашистских «бомбера» охвачены языками пламени. Хорошо! Туполобые «ишачки» сразу же перестроились для повторной атаки. Сафонов сбивает еще одного стервятника. «Юнкерсы», заметавшись в панике, стали бросать бомбы куда попало и поворачивать обратно. Боевую задачу им выполнить не удалось.

Наблюдавший за обстановкой Александр Коваленко дал сигнал о приближении «мессеров» прикрытия. Собрав своих летчиков в кулак, Сафонов повел их в лобовую атаку. От неожиданности фашисты сломали свой строй, но, увидев, что их атакуют всего лишь пять краснозвездных машин, охватили сафоновцев железным кольцом. Советские истребители, в свою очередь, сомкнулись в карусель, которую фашисты не могли разорвать, несмотря на все свои усилия. Более того, отражая атаки «мессеров», сафоновцы сбили еще одного стервятника, доведя счет сбитых машин до пяти. Обескураженные таким поворотом дела, гитлеровцы предпочли покинуть поле боя.

Наступил август. Боевой счет эскадрильи Сафонова продолжал возрастать. Закаленные в боях истребители наводили на фашистов ужас. Тогда Гитлер направил в Заполярье своих асов, имевших солидный боевой опыт. Они привыкли бомбить мирные города в Польше, Франции, Греции и Норвегии и считали, что и на советской земле смогут так же безнаказанно бесчинствовать.

В первых числах августа, ночью, умело маскируясь в облаках, пробирались гитлеровские бомбардировщики к аэродрому, где их встретила эскадрилья Сафонова. Командир эскадрильи с ходу врезался в строй «юнкерсов» и развалил его. Затем Сафонов атаковал ведущего фашиста, который ожесточенно отбивался, но в конце концов был сбит несколькими меткими очередями. Увидев гибель ведущего, остальные асы пытались спастись бегством, потеряв при этом еще несколько машин.

Бытует в русском народе меткое выражение: «Битому не спится!» Что верно, то верно! На следующий день очередная армада фашистских стервятников снова шла на Мурманск. Из-за пустынных сопок им навстречу снова поднялась пятерка «ишачков», ведомая старшим лейтенантом Сафоновым. Фашисты вначале самонадеянно не [179] придали этому какого-либо значения. Разве осмелятся пять самолетов не только вступить в бой, но даже подойти к такой армаде?

Но через минуту случилось именно то, чего не предполагали гитлеровцы: пятерка советских истребителей бросилась в стремительную лобовую атаку! Снова расстроены вражеские ряды...

За Сафоновым устремились два гитлеровских «мессера», затем из облаков вынырнул третий и стал заходить в хвост к И-16 командира эскадрильи. В этот момент Сафонов предупредил своего ведомого, чтобы тот не следовал за ним. Самолет командира эскадрильи стал имитировать паническое бегство. Фашист раззадорился погоней за «ишачком» и в азарте потерял бдительность. Резко убрав газ, Сафонов позволил «мессеру» проскочить мимо себя. Поймать фашиста в прицел и всадить в него добрую очередь было для Сафонова делом техники, давно им отработанной до совершенства. Фашистский самолет вспыхнул и рухнул на скалистые сопки.

Сафоновцы, атакуя с разных направлений и свободно маневрируя в гуще фашистской армады, сумели сбить в этом бою семь вражеских машин.

Так день за днем в ожесточенных схватках мужали сафоновцы, на знамени которых впоследствии появится имя их славного командира.

Итоги первых дней августовских боев привели в ярость гитлеровское командование. И в ночь с 8 на 9 августа фашисты снова предприняли массированный налет на район Мурманска. И этот налет закончился для них так же плачевно — пять машин кострами горели на негостеприимной для них земле Севера. В конце дня подвели итоги: в воздушных боях истребителями было сбито 13 из 60 вражеских машин. О результатах этого воздушного боя скупые строки сводки Совинформбюро от 11 августа сообщали: «Попытка крупнейшего за время войны налета фашистских самолетов на район Мурманска скандально провалилась. Советская авиация потеряла один самолет. В два наших истребителя попали осколки вражеских снарядов, но самолеты были снова отремонтированы и через некоторое время вновь поднялись в воздух. Наши самолеты, взяв с самого начала боя инициативу в свои руки, не выпускали ее до полного разгрома немцев».

Успех сафоновцев был в значительной степени обусловлен заботами командира и комиссара эскадрильи, все [180] время работавшими над тем, чтобы еще больше обогатить боевой опыт летчиков эскадрильи. Они находили время для занятий с летчиками и техниками, изучали немецкие самолеты и рассказывали о наиболее уязвимых местах вражеских машин.

В одном из воздушных боев рядом с аэродромом был сбит Ме-110. Сафонов приказал, чтобы с него сняли броню и притащили в тир. В перерывах между боями летчики стреляли по броне фашиста из своих пулеметов с различных дистанций под разными углами. Все это командир эскадрильи делал для того, чтобы летчики наглядно, на практике убедились, как лучше можно уничтожать такие самолеты.

Великолепный воздушный боец, Сафонов старался по мере возможности прививать своим летчикам навыки ведения группового боя. Летчики, пусть даже отлично подготовленные, по выражению Сафонова, уподобляются растопыренной ладони, если они не знают группового боя. Те же пилоты, кто владеет этим методом подобны кулаку, которым можно нанести сильный удар без угрозы повредить пальцы. Как воевали летчики Сафонова в группе, наглядно показывает один из сентябрьских вылетов эскадрильи на перехват очередного налета фашистов на Мурманск.

По тревоге эскадрилья стремительно вырулила на старт и ушла с набором высоты в сторону фронта. Каждый летчик знал свое место в строю, свой сектор наблюдения. Истребители шли под нижней кромкой облаков. Пройдя над Мурманском, Сафонов обнаружил вспышки наших зенитных батарей: все ясно, фашисты где-то рядом. Легким покачиванием крыльев Сафонов привлек внимание ведомых. Истребители прибавили обороты двигателям и стали пробивать облачность, выйдя из которой сразу обнаружили фашистов. По разработанному заранее плану Сафонов со своей группой пошел в стремительную атаку на бомбардировщиков, а группа Александра Коваленко связала боем истребителей противника.

В первой же атаке под ударами первой группы на землю свалились четыре «юнкерса», остальные беспорядочно сбросили бомбы и пустились в бегство. Сафонов доволен успехом дела. Теперь предстоял еще один бой: в разрыве облаков Сафонов обнаружил другую вражескую армаду, впереди которой шли истребители прикрытия. Внезапность удара — залог успеха — Сафонов всегда следовал [181] этому правилу. Не было исключения и на этот раз. Легкое покачивание крыльями, и североморцы снова разделились на две группы. Группа Коваленко снова навязала бой «мессершмиттам», а группа Сафонова атаковала «юнкерсы». Внезапная атака сафоновцев сорвала гитлеровские планы: им так и не удалось нанести удар по Мурманску, более того, на земле прибавились костры еще от трех «юнкерсов» и двух «мессершмиттов».

Вот как писал Сафонов о своей эскадрилье во флотской газете: «Говорят, что нашей эскадрилье везет. Действительно, за первые три месяца войны мы сбили сорок восемь вражеских самолетов. Наши потери по сравнению с потерями противника весьма незначительны. Но дело тут, конечно, не в военном «счастье». С нашей первоклассной техникой и на наших машинах, придерживаясь тактики смелых и внезапных ударов, всегда можно добиться победы. Я применяю в бою обычно такие приемы: строго захожу в хвост вражескому самолету и не открываю огня до тех пор, пока не сближусь с ним до 100 метров, то есть наверняка знаю, что посланные мною пули не пропадут даром. В бою внимательно наблюдаю за своим товарищем, чтобы прийти ему на помощь в трудную минуту...

Взаимодействие между звеньями, слаженность в бою имеют решающее значение. Когда мое ведущее звено врезается в строй бомбардировщиков, мы абсолютно спокойны: если нас пытаются атаковать вражеские истребители, то звено Коваленко не допустит этого. Поэтому так в получается, что на мою долю в основном приходятся сбитые вражеские бомбардировщики, а на долю Коваленко — истребители».

* * *

Самым напряженным месяцем войны на Севере был сентябрь 1941 года. Чтобы сломить оборону советских войск, гитлеровцы бросили на них всю авиацию, имеющуюся в наличии по всему фронту. Вражеские машины непрерывно висели над передним краем нашей обороны. Среди всего многообразия боев, проведенных истребителями Сафонова, как самые примечательные следует отметить бои, проведенные 15 сентября.

Раннее хмурое утро. Над сопками низко плывут серые облака, моросит дождь. Идет обычная подготовка истребителей к полетам. Эскадрилье поставлено задание: прикрыть [182]свои войска с воздуха. Во главе семерки вылетает Сафонов. При подходе истребителей к линии фронта командир предупредил по радио: «Будьте бдительны! Внизу линия фронта!»

Линия фронта внизу была видна, словно кто-то прочертил на земле огненную черту, в которую сливались многочисленные вспышки орудий и разрывы мин и снарядов. Кто-то из истребителей передал по радио: «Слева, под облаками, «юнкерсы»!» Истребители сразу отвернули в сторону солнца и пошли на сближение с противником. Маневр был выполнен вовремя, фашистские летчики не заметили североморцев.

Сафонов предупредил ведомых, чтобы огонь открывали только после того, как заметят трассы с его истребителя. С каждой секундой расстояние сокращалось. Ведомые, выбрав цели, ждали, когда будет стрелять самолет командира. Дистанция — сто метров! С сафоновского «ишачка» протянулись огненные шнуры к ближайшему «юнкерсу». После этого открыли стрельбу ведомые, самолет, сбитый Сафоновым, задымил и пошел на снижение. Вслед за ним упали в сопки еще три бомбардировщика.

Оставшиеся бомбардировщики скрылись, но с запада появлялись все новые и новые группы «юнкерсов», рядом шли «мессершмитты» прикрытия. Гитлеровские машины шли выше сафоновцев, и врагов разделял тонкий слой облачности.

«Не дадим фашистам бомбить наши войска», — донеслись до ведомых из эфира слова Сафонова. Пропустив группу прикрытия, североморцы дружно навалились на «юнкерсы». С первой же атаки были подожжены четыре Ю-88, в том числе и ведущий девятки, которого срезал Сафонов.

Атака семерки истребителей явилась неожиданной для гитлеровской группы прикрытия, которая обнаружила их только тогда, когда «юнкерсы» один за другим стали падать с неба. Семерке советских машин противостояло более трех десятков вражеских. Сафонов предоставил возможность своим летчикам драться по способности, то есть каждый из них делал то, что считал нужным. Советские истребители так мелькали среди фашистов, что кто-то из них, видимо послабее нервами, завопил по радио: «Спасайтесь, нас окружили!»

Возвратившись на аэродром, Сафонов, улыбаясь, подводил итоги: «Хорошо поработали: пробомбили немецкими [183] бомбами их же войска, прикрыли своих и сбили по крайней мере пять машин».

Через несколько часов семерке отважных истребителей пришлось вступить в бой с группой противника, в составе которой было 30 бомбардировщиков и 22 истребителя. Сразу же Сафонову удалось сбить ведущего, после чего краснозвездные истребители стали атаковать гитлеровцев с разных направлений, мастерски используя для этого облачность. Фашисты решили, что их атакует неимоверно большое количество советских истребителей. Командующий немецкой группой передал в эфир: «Окружены превосходящими силами русских, нас истребляют!»

И снова фашисты, отправив свой бомбовый груз на голову своих солдат, обратились в бегство. Сафонов и его друзья — А. Коваленко, М. Максимович, П. Семененко, Д. Соколов и З. Сорокин уничтожили еще семь стервятников и возвратились без потерь на свой аэродром.

Убедительные победы сафоновцев в воздухе вызвали такое замешательство среди гитлеровцев, что командующий 5-м воздушным флотом в Норвегии генерал Штумпф дал указание своим пилотам, чтобы они избегали боя с советскими истребителями во всех случаях, когда на стороне немцев нет численного преимущества.

Следующий день — 16 сентября — был для всех летчиков эскадрильи знаменательным. Из Москвы пришло сообщение, что Советское правительство, отмечая исключительные заслуги и мужество Бориса Феоктистовича Сафонова, присвоило ему звание Героя Советского Союза, а его боевых товарищей наградило боевыми орденами. В части по этому случаю был организован митинг. Со словами приветствия своему командиру выступили летчики, техники и другие авиаспециалисты.

— Под руководством своего командира я сбил семь вражеских самолетов, — взял слово Александр Коваленко. — Капитан Сафонов у нас первый из первых. Он нам на деле, в атаках показал, что победить можно, только наступая. Я всегда учусь у него и стремлюсь следовать его примеру.

Летчик Петр Семененко:

— Не припомню ни одного случая, чтобы фашист, с которым вступил в бой командир, смог уйти целым и невредимым. Много новых, никогда и никем не применявшихся тактических приемов преподал нам Борис Феоктистович. Учил нас внезапному удару, быстроте маневров... [184]

Вспомните, товарищи, какими мы пришли сюда и какими стали теперь.

Взволнованный признанием, уважением товарищей, Сафонов сказал:

— Мне трудно передать словами, какое радостное чувство наполняет меня сейчас. Искренне благодарю партию и Советское правительство за высокую оценку моей боевой деятельности. Мне хочется заверить их в том, что я с новой силой буду бить врага, бить его до тех пор, пока мои руки будут держать штурвал. День, когда мне было присвоено высокое звание Героя Советского Союза, навсегда останется для меня самым светлым днем в жизни. Десятки теплых приветствий получил я от славных товарищей, от командиров и бойцов. Но самые дорогие для меня поздравления ваши, мои славные боевые друзья. Вы участники моих побед над врагом, ваша близость ко мне в бою придавала мне храбрость. Я был уверен, что вы никогда меня не подведете, как не могу подвести вас я. В ответ на ваши приветствия скажу одно: все мои знания, силы и жизнь принадлежат моей Советской Родине. Во славу Родины, за ее честь и свободу с удесятеренной силой буду бить врага до тех пор, пока родная земля не будет полностью освобождена от фашистской нечисти, пока гитлеровская Германия не будет до конца разгромлена. Никогда не отступали мы перед врагом, и в этом ключ наших боевых удач. Мы не считали врагов, а просто били их. Нас вели в бой ненависть к врагу и высокое сознание, что мы отстаиваем Родину-мать, отстаиваем коммунизм!

И снова вылеты по тревоге... И снова воздушные бои. Горечь утрат. Радость боевых побед. И всегда Сафонов и его боевые товарищи были на высоте во всех смыслах этого слова. О нем и его товарищах узнала вся страна...

Как-то потребовалось оборудовать самолеты подвесными контейнерами для мелких осколочных и зажигательных бомб — такие машины могли бы оказать существенную помощь нашим сухопутным войскам. На складе боепитания не оказалось одной весьма существенной детали, без которой было невозможно выполнить это задание командования. Сафонов вызывает к себе инженера по вооружению Соболевского:

— Борис Львович! Возьмите вездеход и быстренько в город, попросите хорошенько от моего имени директора: пусть помогут, если есть возможность... [185]

К удивлению Соболевского, едва услышав, что он с просьбой от Сафонова, директор тут же распорядился создать бригаду рабочих и дал задание на изготовление по образцу необходимого количества деталей. А ведь время для завода было тяжелейшим: не хватало рабочих рук, необходимого оборудования, электроэнергии... И, несмотря на это, заказ Сафонова был выполнен в минимальные сроки.

В конце сентября в командном пункте Сафонов оказался лицом к лицу с тем попутчиком, который запомнился ему, когда он возвращался из отпуска осенью 1940 года. На рукавах его флотского кителя было четыре золотых полоски подполковника. Их представили друг другу. Борис Григорьевич Чухновский тоже узнал Сафонова:

— Здравствуйте, молодой человек. Оказывается, вы не только изучили историю флота, но и сами вписываете в нее новые страницы. Искренне поздравляю со званием Героя.

— Большое спасибо! — ответил Сафонов, ему было неловко оттого, что тогда, в поезде, он не узнал Чухновского.

— Как видите, я оказался прав. Сафонов — фамилия действительно истребительная!

Уже от командира Сафонов узнал, что первый советский полярный летчик принимает участие в боевых полетах, бомбил скопление живой силы и техники фашистов в Западной Лице и Титовке, летал в воздушную разведку над Баренцевым морем. Встреча со старым летчиком запомнилась ему надолго.